Затворник и Шестипалый - Страница 3

– Да не ной ты, – пробормотал Затворник, озабоченно вглядываясь в какую-то точку на небе. – За Стеной Мира совсем не плохо. По мне, так гораздо лучше, чем здесь.

Он подошел к остаткам выстроенного Шестипалым убежища души и стал ногами раскидывать их по сторонам.

– Зачем это ты? – спросил Шестипалый.

– Перед тем как покинуть какой-либо мир, надо обобщить опыт своего пребывания в нем, а затем уничтожить все свои следы. Это традиция.

– А кто ее придумал?

– Какая разница. Ну, я. Больше тут, видишь ли, некому. Вот так…

Затворник оглядел результат своего труда – на месте развалившейся постройки теперь было идеально ровное место, ничем не отличающееся от поверхности остальной пустыни.

– Все, – сказал он, – следы я уничтожил. Теперь надо опыт обобщить. Сейчас твоя очередь. Залазь на эту кочку и рассказывай.

Шестипалый почувствовал, что его перехитрили, оставив ему самую тяжелую и, главное, непонятную часть работы. Но после случая с затмением он решил слушаться Затворника. Пожав плечами и оглядевшись – не забрел ли сюда кто из социума, – он залез на кочку.

– Что рассказывать?

– Все, что знаешь о мире.

– Долго ж мы здесь проторчим, – свистнул Шестипалый.

– Не думаю, – сухо отозвался Затворник.

– Значит, так. Наш мир… Ну и идиотский у тебя ритуал…

– Не отвлекайся.

– Наш мир представляет собой правильный восьмиугольник, равномерно и прямолинейно движущийся в пространстве. Здесь мы готовимся к решительному этапу, венцу нашей жизни. Это официальная формулировка, во всяком случае. По периметру мира проходит так называемая Стена Мира, объективно возникшая в результате действия законов жизни. В центре мира находится двухъярусная кормушка-поилка, вокруг которой издавна существует наша цивилизация. Положение члена социума относительно кормушки-поилки определяется его общественной значимостью и заслугами…

– Вот этого я раньше не слышал, – перебил Затворник. – Что это такое – заслуги? И общественная значимость?

– Ну… Как сказать… Это когда кто-то попадает к самой кормушке-поилке.

– А кто к ней попадает?

– Я же говорю, тот, у кого большие заслуги. Или общественная значимость. У меня, например, раньше были так себе заслуги, а теперь вообще никаких. Да ты что, народную модель вселенной не знаешь?

– Не знаю, – сказал Затворник.

– Да ты что?… А как же ты к решительному этапу готовился?

– Потом расскажу. Давай дальше.

– А уже почти все. Чего там еще-то… За областью социума находится великая пустыня, а кончается все Стеной Мира. Возле нее ютятся отщепенцы вроде нас.

– Понятно. Отщепенцы. А бревно откуда взялось? В смысле то, от чего они отщепились?

– Ну ты даешь… Это тебе даже Двадцать Ближайших не скажут. Тайна веков.

– Н-ну, хорошо. А что такое тайна веков?

– Закон жизни, – ответил Шестипалый, стараясь говорить мягко. Ему что-то не нравилось в интонациях Затворника.

– Ладно. А что такое закон жизни?

– Это тайна веков.

– Тайна веков? – переспросил Затворник странно тонким голосом и медленно стал подходить к Шестипалому по дуге.

– Ты чего? Кончай! – испугался Шестипалый. – Это же твой ритуал!

Но Затворник и сам уже взял себя в руки.

– Ладно, – сказал он. – Слезай.

Шестипалый слез с кочки, и Затворник с сосредоточенным и серьезным видом залез на его место. Некоторое время он молчал, словно прислушиваясь к чему-то, а потом поднял голову и заговорил.

– Я пришел сюда из другого мира, – сказал он, – в дни, когда ты был еще совсем мал. А в тот, другой мир я пришел из третьего, и так далее. Всего я был в пяти мирах. Они такие же, как этот, и практически ничем не отличаются друг от друга. А вселенная, где мы находимся, представляет собой огромное замкнутое пространство. На языке богов она называется «Бройлерный комбинат имени Луначарского», но что это означает, неизвестно даже им самим.

– Ты знаешь язык богов? – изумленно спросил Шестипалый.

– Немного. Не перебивай. Всего во вселенной есть семьдесят миров. В одном из них мы сейчас находимся. Эти миры прикреплены к безмерной черной ленте, которая медленно движется по кругу. А над ней, на поверхности неба, находятся сотни одинаковых светил. Так что это не они плывут над нами, а мы проплываем под ними. Попробуй представить себе это.

Шестипалый закрыл глаза. На его лице изобразилось напряжение.

– Нет, не могу, – наконец сказал он.

– Ладно, – сказал Затворник, – слушай дальше. Все семьдесят миров, которые есть во вселенной, называются Цепью Миров. Во всяком случае, их вполне можно так назвать. В каждом из миров есть жизнь, но она не существует там постоянно, а циклически возникает и исчезает. Решительный этап происходит в центре вселенной, через который по очереди проходят все миры. На языке богов он называется Цехом номер один. Наш мир как раз находится в его преддверии. Когда завершается решительный этап и обновленный мир выходит с другой стороны Цеха номер один, все начинается сначала. Возникает жизнь, проходит цикл и через положенный срок опять ввергается в Цех номер один.

– Откуда ты все это знаешь? – тихим голосом спросил Шестипалый.

– Я много путешествовал, – сказал Затворник, – и по крупицам собирал тайные знания. В одном мире было известно одно, в другом – другое.

– Может быть, ты знаешь, откуда мы беремся?

– Знаю. А что про это говорят в вашем мире?

– Что это объективная данность. Закон жизни такой.

– Понятно. Ты спрашиваешь про одну из глубочайших тайн мироздания, и я даже не знаю, можно ли тебе ее доверить. Но поскольку, кроме тебя, все равно некому, я, пожалуй, скажу. Мы появляемся на свет из белых шаров. На самом деле они не совсем шары, а несколько вытянуты и один конец у них уже другого, но сейчас это не важно.